Грустные истории о любви

Все началось с субботника. Под неярким осенним солнцем обитатели школы махали вениками и сгребали граблями листья, когда из хриплых динамиков, установленных на крыльце, вдруг раздалось "Мальчик хочет в Тамбов". Известная драчунья и сорвиголова Аня Шестакова из 10 "В", отбросив в сторону веник, стала танцевать что-то сумасшедшее в жгучих латиноамериканских ритмах.

"Чокнутая какая-то", — подумал, глядя на нее, Куба из 11 "А". Он был гордостью школы, шел на золотую медаль, уже успел побывать в Америке, пройдя немыслимый по сложности отбор, и был единственным сыном преуспевающих родителей. Как всякий интеллектуал, в этом возрасте он был слегка снобом и не очень-то общался со школьной братией. Нет, конечно, он не был затюканным жизнью отличником. Он из той, новой поросли прагматичных, целеустремленных, жестко настроенных на будущую карьеру молодых ребят.

У него была девушка Алима, нежная, избалованная, типично городская, которая училась в частном колледже и усиленно занималась ТОЕFFL. Поступление в АУК для нее уже было делом решенным. В общем, девушка под стать Кубе. И развлекались они сугубо на дискотеках Алматы, сматываясь туда в выходные с компанией аналогичных друзей на собственных тачках. Все остальное время — учеба, курсы, английский и т.д. и т.п.

Но что-то случилось в тот сентябрьский день. Задира Анютка, которая как попала в 13 лет в категорию "трудных", так и осталась в ней, состояла на учете в ИДН, и не было на нее управы. Отец ушел из их семьи, а мать одна тащила непосильную ношу — воспитание и обеспечение двух детей. И вся школа знала о подвигах ее дочери: то гоп-стопнули, то подрались, то просто сбежали с занятий. Но в тот сентябрьский день она танцевала в солнечном свете, ее тонкая и гибкая фигурка двигалась в такт музыке, и все на секунду увидели не хулиганку Аню, а красивую, просто классную девчонку с бесподобной пластикой и чувством ритма. Простенькие нефирменные джинсы сидели как влитые, топик чуть-чуть приоткрывал живот, через тонкий трикотаж проступала маленькая, крепкая девичья грудь. Одноклассники Кубы стали похабно шутить и гоготать, а у него все вертелось в голове: "Чокнутая…"

На следующий день, увидев ее в компании разухабистых, раскрашенных подруг в школьном коридоре, он удивился тому, что ее вид вызвал в нем то же, вчерашнее, ощущение солнечного света и радости. Через неделю он уже сознательно искал по расписанию, где находится 10 "В", и старался на переменах увидеться с ней.

Но "сачкуха" Аня не так-то часто бывала на занятиях, и ему удалось лишь пару раз увидеть ее издалека. И все же случай их познакомил. Однажды в сквере около школы Куба заприметил банду восьмиклассников. Она славилась тем, что вытряхивала из салаг сомы, которые родители давали на пирожок или жвачку. Посреди этой компании он разглядел жестикулирующую Аню, рядом с ней плачущего чилиша то ли из 2-го, то ли из 3-го класса. Внезапно все пришло в движение — Аня сцепилась с верзилой-второгодником Мишаней, остальные окружили их и подбадривали криками. Дралась она отчаянно, и, несмотря на явные физические преимущества, Мишаня не мог преломить драку в свою пользу. Пока Куба бежал к ним, остальные тоже набросились на нее. Ему даже не понадобилось применять силу — толпа, увидев, что за Аню впрягается один из самых "крутых" старшаков, разбежалась. Они остались вдвоем.

— Ты как? — он вдруг не узнал свой голос.

— Нормально. Спасибо, что помог, а то, наверное, не отбилась бы. Ну, я пошла.

— А тебе куда?

— На Карпинку.

— Подожди меня, я только возьму рюкзак.

Отличник Куба, наверное, впервые в жизни сбежал с занятий, чтобы еще хоть немного побыть с этой странной, так непохожей на его элитных, рафинированных подруг девчонкой. Так началась их любовь.

Они стояли вдвоем на переменах и о чем-то упоенно разговаривали, они все время чему-то улыбались, им никто не был нужен, кроме них самих. Аня как-то притихла, перестала пропускать занятия и налегла на английский. После занятий они всегда уходили вместе. Алима безуспешно пыталась дозвониться до Кубы. Кенты были на ее стороне и осуждали его.

Счастливые отношения часто вызывают у окружающих либо тихую зависть, либо явную злость. А в данном случае поводов для того и для другого было предостаточно. Постепенно Кубан и Аня оказались во враждебном окружении, которое жаждало одного: убить, задушить их любовь. Против них восстали все: и учителя, и родители, и даже друзья.

Атака началась с того, что классная руководительница попросила Кубана остаться после уроков. "Разве ты не знаешь, что она девушка легкого поведения? Она не подходит тебе. У тебя совсем другая судьба", — Надежда Яковлевна вроде бы желала добра и искренне беспокоилась за Кубана. "Вы ее не знаете, она такой только кажется", — отвечал парень.

Ему даже не пришло в голову, чем обернется этот разговор. Беседа убедила Надежду Яковлевну в том, что "эта вертихвостка совсем заморочила голову мальчику", и поселила в ней твердую уверенность, что нужно любыми путями разрушить эти отношения. Она обратилась за помощью к классной руководительнице Ани. Но молодая учительница отреагировала совсем не так, как ожидала Надежда Яковлевна. "Да вы что? Вы что, забыли свою первую любовь? Вы знаете, как изменилась Аня!" — вступилась за влюбленных она. Но нашлись и те, кто поддержал рвение Надежды Яковлевны. У Ани произошел разговор с завучем и Надеждой Яковлевной, которые, не стесняясь в выражениях и угрозах, потребовали, чтобы она оставила в покое Кубана.

У этой девчонки был очень сильный характер, и она не раз, несмотря на хрупкость, побеждала в жестоких дискотечных разборках, но сейчас она не понимала, что происходит. Она вдруг ощутила какую-то необъяснимую, неуловимую угрозу и чувствовала себя беспомощной. Кому они мешают? Какое дело всем этим людям до их дружбы? Даже когда ее ставили на учет в ИДН за драку, она не видела такой злобы у взрослых. Ну, читали мораль люди, немного уставшие от своей тяжелой работы, тетеньки из комиссии строго что-то спрашивали. Но сейчас все было совсем по-другому. Как будто она отнимала у этих женщин все несбывшиеся надежды, они выливали на нее обиду за все то, что не состоялось, они мстили ей за поруганные мечты о белом принце.

— Я все вытерплю, ты только люби меня, — повторяла про себя Аня, пока шла к выходу, но ни словом не обмолвилась эта гордая девчонка о том, что произошло, Кубану, который ждал ее во дворе школы. Он сам все понял, глядя на дрожащие на ресницах слезинки.

— Я всегда буду любить тебя, ты — самая лучшая, ты — мой солнечный зайчик.

Он знал, что защитит ее и не даст в обиду. Что надо этим людям?!!

— Подожди меня, я сейчас.

Он поднялся на второй этаж, распахнул дверь в учительскую. Увидев оторопевших завуча и классную, сказал: "Оставьте нас в покое! Не трогайте Аню! Оставьте нас! Это наше личное дело!" Реакция последовала незамедлительно…

Вечером Надежда Яковлевна появилась у Аниной мамы. "Ваша дочь портит хорошего мальчика, ломает ему блестящие перспективы, мы примем все меры… Мы ей покажем…" — давила она на без того задавленную жизнью мать Ани. Та с советских времен приученная бояться всех, кто так или иначе представлял начальство, перепугалась не на шутку. И как только Аня вернулась, стала уговаривать ее: "Доченька, всяк сверчок знай свой шесток. Ты ему не пара". Затем позвонили родителям Кубана: "Мальчик совсем потерял голову, эта девица портит его, запретите ему встречаться с ней".

Родители Кубана поначалу не очень встревожились. "Поматросит да и бросит, на то он и парень", — одобрительно сказал отец. И еще заговорщически спросил, когда мать вышла: "А она хоть ничего?" Но мама Кубана, современная, модно одетая, ухоженная 40-летняя дама, почуяла, что эти отношения гораздо серьезнее всего того, что было у их сына. Обычно такого рода отношения ограничивались совместно проведенными выходными и телефонными разговорами по вечерам, а тут он пропадал до поздней ночи, а потом до утра разговаривал по телефону и ходил, словно заколдованный.

Какие мотивы заставили маму предпринять дальнейшие шаги, мы не знаем. Но действовала она решительно. Приехала на своей MAXIME в школу, зашла к директору и попросила оградить ее сына от "приставаний этой девки", потом вызвала с урока Аню и, брезгливо морщась, отчитала ее: "Ты хоть понимаешь, кто он и кто ты? Да таких шлюшек, как ты, сотни! Ишь, обрадовалась, нашла порядочного парня, захотела из грязи в князи!" В общем, унижала как могла. Аня молчала, но в какой-то момент ее природная строптивость возобладала, она сказала, глядя прямо в глаза своей собеседнице: "Это не ваше дело!" и нарочито спокойно вернулась в класс.

Вечером мама закатила истерику Кубану. "Мама, но ведь ты сама оскорбляла и унижала ее", — пытался защитить девчонку парень. Но тут вмешался отец: "Да как ты смеешь свою родную мать топтать в угоду какой-то девке?!" Были предприняты санкции: сына — под домашний арест, в школу поехал уже отец и потребовал, чтобы Аню выгнали из школы. "Но за что?" — директор разводил руками. "Найдите, за что! А иначе…" Директор понимал, что крылось за этим "иначе": отец Кубана был дружен с очень влиятельными людьми и, кроме того, входил в пятерку наиболее щедрых на спонсорские взносы родителей.

В это же время Аня дозвонилась из телефона-автомата Кубану.

— Привет, что случилось? Тебя сегодня не было в школе.

— Да кошмар какой-то. С ума, что ли, все посходили, заперли меня в квартире. Не знаю, как выбраться. Как ты сама? На маму не обижайся, она у меня вспыльчивая, но хорошая.

— Да нет. Я тоже не сдержалась и нагрубила ей. Почему они все так ненавидят меня?

— Забудь о них. Главное, что я люблю тебя и никому не дам тебя в обиду.

— Я тоже люблю тебя. Если ты меня разлюбишь, я умру. Я не могу без тебя.

— И я без тебя. Я что-нибудь придумаю и сбегу сегодня. Сиди дома и жди меня.

Но ни сегодня, ни на следующий день, ни через неделю он не появился…

Аня стояла во дворе Кубиного дома и смотрела на черные, пустые окна. "Что же случилось? Где же он?" Уже неделю как Куба пропал, его не было в школе, телефон отвечал длинными, безнадежными гудками. Подняться в квартиру Аня так и не осмелилась, да и ни к чему это было: каждый вечер черные окна красноречиво говорили о том, что дома никого нет. Может быть, он звонил, но Анин телефон, как назло, отключили за неуплату.

А Куба в это время в который раз набирал Анин телефон из "Авроры", куда его в спешном порядке увезли родители. Эта мысль пришла в голову маме, когда она впервые в жизни, наверное, увидела в глазах сына холодную решимость и даже враждебность. "Мама, не вмешивайся!" — сказал как будто не он, ее сынок, а чужой взрослый парень. Она по-настоящему испугалась, ей захотелось увезти, физически разделить влюбленных. И под предлогом того, что давно собирались выехать всей семьей, они быстро собрались, посадили в машину Кубу и укатили на Иссык-Куль. Отец уехал из "Авроры" на второй день — неотложные дела в Алматы, а Кубу оставили, чтобы мама не скучала одна. Он знал и чувствовал, что Анютка сходит с ума от неизвестности, пытался с утра до вечера дозвониться до нее. Бесполезно.

Когда через неделю он вернулся, то даже не зашел домой, а сразу же помчался к Анютке. Мать успела лишь растерянно крикнуть вслед: "Кубик, куда ты?" "Я сейчас", — не стал объясняться тот.

"Ты?!" — только и смогла выдохнуть при встрече Аня и, уткнувшись Кубе в плечо, расплакалась. Эта разлука так измучила обоих, что каждый решил про себя: "Больше никогда!" И именно тогда произошло то, что неизбежно происходит между влюбленными. Они впервые стали близки. Хотя в это никто не поверил бы, зная ее рано вступивших во взрослую жизнь подруг. Пусть взрослые не верят и говорят, что все настоящие чувства еще впереди, но для Ани и Кубы все было по-настоящему уже сейчас. И это была уже не легкая влюбленность, а любовь, когда совершенно ясно, что друг без друга невозможно, когда все вокруг меняется лишь от присутствия любимого, когда в этом человеке заключен весь мир.

И почувствовав эту решимость быть вместе, снова перешли в наступление взрослые. Скандалы, истерики мамы… Куба знал, что сам с этим справится, так же как и с нападками в школе, но он не мог предусмотреть все. Аню выгнали из школы якобы за старые грехи, хотя попросту нашли повод. Дома у Кубы вечером состоялись очередные разборки, которые закончились тем, что отец ударил парня. Тогда тот хлопнул дверью и ушел, в чем был, в промозглую ночь.

Часом позже Куба с Аней сидели в Classic и строили планы на будущее. У него всегда водились деньги: во-первых, родители были щедры с единственным сыном, во-вторых, он сам немного подрабатывал, и сейчас у него были кое-какие деньги. Жить в одной комнате с мамой и братом у Ани — от этого варианта они сразу отказались. Куба решил шикануть, и несколько ночей они провели в дорогих номерах гостиницы "Достук". Он был уверен, что все каким-то чудесным образом наладится. Потом немного помогли друзья Кубы. По крайней мере, двое из них оказались теми, кто не отвернется в сложный момент. Они дали Кубе по 100 баксов каждый. Эти деньги были также бездумно потрачены. Отец Кубы, убедившись через друзей, что сын жив и здоров, запретил матери искать его. "Пусть намыкается, сам приползет на коленях", — сказал он. И все вокруг стали ожидать развязки.

Выдержит ли испытания любовь молодых?

Развязка неизбежно наступила, но совсем не такая, как предполагали…

В какой-то момент кончились все деньги, у всех, у кого можно было переночевать, уже ночевали, швейцарские часы "Лонжин", подаренные Кубе на шестнадцатилетие, были проданы, а деньги потрачены. Анькины разбитные подружки были хорошими девчонками, но самое большее, что они могли предложить, — переночевать одну ночь, ведь все они жили с родителями. Несмотря на эти сложности, влюбленным было хорошо, самое главное — они вместе, все остальное — ерунда по сравнению с этим.

Однажды вечером было совершенно некуда пойти, они гуляли допоздна по городу, грелись в магазинах, а когда уже и магазины позакрывались, Аня вспомнила о подвале, в котором пару раз была со своими подругами. Она знала, что там ночевали иногда друзья и подружки, которые сбегали из дома. Подростки соорудили в подвале какое-то подобие нар и накидали на эти доски старого тряпья. Туда и привела Аня своего возлюбленного.

Они сидели в подвале и, обнявшись, тихо разговаривали.

— А знаешь, я хочу, чтобы у нас с тобой было три сына и одна маленькая дочка, и чтобы она обязательно была похожа на тебя, — мечтательно улыбался Куба.

— Да, а сыновья — на тебя. Вот увидишь, я буду самой хорошей женой.

— Ты и так самая лучшая. Чокнутая ты моя, — это было тайное и самое нежное Анюткино прозвище, о котором знали только они двое.

И до утра в темном подвале два юных человека были настолько счастливы, насколько только могут быть счастливы друг с другом влюбленные.

На следующий день они повстречали Анину подругу, которая предложила пожить некоторое время у себя. Ее родители занимались коммерцией и уезжали по делам в Россию, предположительно на месяц-два. "Только приходите поздно, поезд ночной, и родители только часов в 12 уедут из дома", — предупредила она.

Поздней ночью влюбленные шли обнявшись и смеялись, вспоминая подробности вечеринки месячной давности у этой самой подруги, где все перепили и вытворяли черт знает что. Когда они завернули на Льва Толстого, то столкнулись с толпой подпитых ребят. И вроде бы не зацепились, проходя мимо друг друга, и уже даже отошли на некоторое расстояние, как вдруг кто-то из толпы крикнул: "Закурить не найдется?" "Не курю", — беспечно ответил Куба, но Аня знала, что наезд начался. "А почему?" — толпа развернулась и уже окружала их. "Ребята, ну что вы в самом деле?" — Куба, почувствовав опасность, старался уйти от конфликта, но было поздно. "Ты на кого батон крошишь?" — шакалы дышали в лицо перегаром водки и "ручника". Кто-то уже хватал Аню, та оттолкнула: "Отвали, урод!" В ответ ее ударили, она ответила. Куба пытался прикрыть ее: "Ты беги, беги! Я сам!", но баклан уже был в разгаре. Шарага навалилась на двоих. Анька отбивалась, нанося удары направо и налево, Куба дрался со всей яростью и все кричал ей: "Уходи, беги отсюда!" Но Аня, которую за безрассудную смелость прозвали беспредельщицей, никогда никого не кидала. И уж точно не оставила бы своего любимого на растерзание. Она дралась, как будто это была ее последняя битва за свою любовь, за свое короткое звездное счастье. Но силы были слишком неравны. В толпе сверкнул нож. Куба вдруг почувствовал острую боль где-то под ребрами, осел прямо на землю и завалился на бок. Теряя сознание, он беззвучно открывал губы: "Беги, Анютка, чокнутая моя, беги…" А Аню уже рвали на куски озверевшие от крови и похоти шакалы, содрали одежду и навалились скопом на девчонку. Пока происходила вся эта мерзость, она, сквозь боль, отвращение и ненависть, лежа на земле, через чьи-то ноги видела только неподвижную, мертвую родную руку. "Живи, только не умирай! Только живи…" — она не отводила глаз от безжизненной руки. Потом потеряла сознание…

Аня очнулась от острой боли в низу живота, все тело было поломано, истерзано. Рядом уже никого не было. "Куба!" — резануло мозг. Она увидела его, неподвижно лежащего с протянутой к ней рукой. Она подползла к нему, шепча: "Только не умирай! Милый, любимый, ты только не умирай". Кое-как встала, сама истекая кровью, нашла на земле затоптанное пальто, накинула его, чтобы прикрыть окровавленные ноги и разодранную доверху юбку. И начался путь — она тащила, волокла его тело. Редкие машины проносились мимо, шарахаясь, отгораживаясь от чужой беды. Аня плакала от бессилия, шептала: "Остановите, остановите, остановите…", но ни одна машина не затормозила. Аня уже ничего не чувствовала, она лишь твердо знала, что Кубу нужно спасти, и в этом убеждении была такая сила, что растерзанная, истекающая кровью девчонка продолжала свой путь. Она даже не поняла, что произошло, когда старенький "жигуленок", четверка красного цвета, остановился, и из него выскочил парень, который что-то спрашивал, поднимал с земли Кубу, затаскивал его в машину. "Пожалуйста, остановите…" — она продолжала кого-то уговаривать. Парень успокаивал ее: "Сейчас, милая, сейчас". Машина уже неслась к больнице. Когда подъехали к больнице, Аня, мало что сознавая, помнила лишь об одном: Кубу нужно спасти! И, занеся его вместе со спасителем в приемный покой, стала звонить родителям Кубы. Краем сознания она понимала, что его влиятельные родители поднимут всех на ноги, чтобы спасти сына. Так и произошло. Они примчались в больницу, вытащили посреди ночи своего друга, хирургическое светило, и в эту же ночь Кубу прооперировали. "Он будет жить", — сказал после операции врач заплаканным родителям.

И никто в суматохе не заметил, как светловолосая девчонка, кутавшаяся в грязное, разорванное пальто, тихо вышла из больницы и, спотыкаясь, побрела куда-то. Двадцать минут спустя Аня упала в каком-то скверике, неподалеку от больницы. Когда через пару часов появились первые прохожие, она уже умерла.

ЭПИЛОГ

Недавно там, где нашли Аню, появился незаметный среди кустарника черный камень. На нем надпись: "ЧОКНУТАЯ, ЛЮБОВЬ МОЯ".